В согласии с природой

В Послании-2020 Президента Касым-Жомарта Токаева VII раздел «Экология и защита биоразнообразия» затрагивает проблемы охраны водных ресурсов Казахстана.

202912-preview-image

О вреде перемещений

В настоящее время водными ресурсами Казахстана управляет Министерство экологии, геологии и природных ресурсов в лице Комитета по водным ресурсам. Этот комитет, как и бывшие комитеты лесного, охотничьего и рыбного хозяйств, бесконечно переходил из Минсельхоза в Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды (МПРООС), далее из этого МПРООС – в Минсельхоз, из Минсельхоза – в Министерство охраны окружающей среды (МООС), затем из МООС – в Минсельхоз, из Минсельхоза теперь – в Министерство экологии.

– Можно ли ожидать качественной работы при бесконечных переводах из одного ведомства в другое? При этом у комитета постоянно менялись приоритеты в зависимости от того, в каком ведомстве он находился. Но в любом случае в нашей стране мало внимания уделяется проблемам поверхностных и подземных водных ресурсов, – говорит заместитель генерального директора по научной работе Казахстанского Агентства прикладной экологии профессор Малик Бурлибаев.

5f87d1389a97a1602736440

По его мнению, стратегия комитета связана с перспективным строительством водохранилищ – это рассматривается им как радикальный метод борьбы с наводнениями во время весеннего половодья и паводков. А в США, например, ежегодно сносятся водохранилища – там их считают главным антропогенным фактором деградации речных и озерных экосистем.

По убеждению академика Бурлибаева, работа комитета должна быть выстроена иначе. Нужна последовательная комплексная деятельность с понятными задачами. Ведь государством разработаны планы развития сельского хозяйства и промышленности на много лет вперед, но может оказаться так, что планы есть, а водных ресурсов для их реализации нет. То есть наличие достаточного количества воды – ключевое условие устойчивого развития аграрного сектора. Соответственно, при планировании крайне важно точно оценить водные ресурсы.

– Сколько их у нас? Официальный ответ на этот вопрос должна давать Госпрограмма по управлению водными ресурсами Казахстана, – продолжает Малик Бурлибаев. – Например, принятая в 2014 году госпрограмма на одной странице содержит показатель 100 кубических километров, а на другой странице – 105. Какой цифре верить? Разница составляет 5 кубических километров, на самом деле – это полный объем Шардаринского водохранилища.

У разрабатываемой в нынешнем году Госпрограммы по управлению водными ресурсами фигурирует средний многолетний сток, равный 100 км3.

– У меня, как у ученого, возникают большие сомнения в точности этих оценок, – продолжает ученый. – Разработчики госпрограммы оперируют многолетними показателями стока рек. Это среднее арифметическое значение среднегодового стока за многолетний период наблюдений за гидрологическим режимом рек. Проблема в том, что сток учитывается так, как если бы у рек был естественный гид­рологический режим, без вмешательства человечества. Но у нас таких рек не осталось.

Начиная с 50-х годов прошлого века во всех бассейнах крупных рек построены многочисленные водохранилища многолетнего и сезонного регулирования. Осуществляются безвозвратные водозаборы как из этих водохранилищ, так и непосредственно из водотоков. Эти искусственные водоемы являются источниками потерь воды на испарение и фильтрацию. С помощью водохранилищ в корне преобразованы внутригодовые распределения стоков. Даже мало-мальски значимые сезонные водохранилища себя позиционируют водохранилищами многолетнего регулирования, то есть оставляют в чаше водохранилища больше воды сверх мертвого объема. Это ведет к тому, что речные и озерные экосистемы, в своем благополучии зависящие от наличия весеннего половодья и паводков, подвергаются деградации и опус­тыниванию.

Для более точных расчетов весь период наблюдений за гид­рологическим режимом надо разделить на две составляющие – период с естественным и период с нарушенным гидрологическим режимом. А иначе мы так и будем получать завышенные значения и считать, что у нас воды больше, чем есть по факту. Как показывает практика, некорректные расчеты ведутся и в настоящее время, что, к сожалению, приводит к большим искажениям при точности оценки водных ресурсов.

По словам академика, можно говорить лишь об объеме от 90 до 93 км3 среднемноголетнего стока в Казахстане, а не о 100 км3.

Для установления истины он предлагает создать при министерстве или Комитете водных ресурсов Государственную комиссию по оценке поверхностных водных ресурсов, чье утверждение было бы официальным и использовалось бы при разработке стратегических планов развития страны.

О наводнениях

Ежегодные весенние наводнения у нас превращаются в нацио­нальную беду.

– Я считаю, что наводнение – это рукотворная проблема, – говорит Малик Бурлибаев. – Для нашего типа рек половодья и паводки, составляя до 80% годового стока, играют огромную роль в сохранении речных и озерных экосистем. А мы стараемся их задержать в чашах водохранилищ.

Раньше обмеление рек и падение уровня озер было связано только с наступлением маловодного периода. Сейчас к маловодности лет присоединился и антропогенный фактор. Для Казахстана, который находится в низовьях всех трансграничных рек (за исключением рек Ертис, Есил и Тобыл), теперь часто будет наступать маловодье за счет антропогенных факторов сопредельных государств.

При размещении поселков, производств вблизи рек мы ориен­тируемся на Водный кодекс и Правила установления водоохранных зон и полос. Если разоб­раться, эти нормативные до­кументы мало чем отличаются от своих аналогов советского времени. По ним водоохранная полоса устанавливается до 50 м и берется в зависимости от уклона местности (поймы) относительно русла рек.

В классической гидрологии есть понятие «отметка высоких вод» – предел, до какого уровня поднималась вода. То есть ориен­тир идет на естественный исторический максимум уровня воды, а не на искусственно отмеренные метры водоохранной полосы.

Наши предки даже в далекие времена не жили в зоне затапливаемой поймы, потому что знали, что не сегодня-завтра их смоет вода. Мы, живущие в XXI веке и вооруженные гидрологией, должны бы знать, что у природы есть свои законы.

В советское время, вопреки законам сохранения природы, было жесткое регулирование стока и было гарантировано, что никакого затопления поймы в весенний период не будет. Вот с того времени мы и начали разрешать размещение произ­водств, поселков и прочего в зоне затапливаемой поймы. Эта порочная практика выдачи необоснованных разрешений и теперь продолжается.

Для наших рек огромную роль играют весеннее половодье и паводки. При затоплении поймы и дельты весной идет процесс влагозарядки почв, промывка почв от солей. А самое главное – обеспечиваются условия нереста для фитофильных рыб и обеспечение биопродуктивности пойменных лугов и сенокосных угодий.

Таким образом, сток весеннего половодья и паводков – это и есть экология водотоков. Все это является неотъемлемой частью охраны водных экосистем и био­разнообразия!

– Мы ежегодно боремся с проб­лемой, которую создали искусственно. Водоохранная полоса должна быть установлена от уреза воды до места с отметкой высоких вод. И пока в поймах рек будут оставаться производства, поселки или другие объекты, понятно, что они будут затап­ливаться и так называемые наводнения останутся для нас вечной головной болью, – утверж­дает ученый.

По его словам, сейчас нужно ставить вопрос о восстановлении деградированных речных, озерных и морских экосистем. Иначе катастрофа Аральского моря повторится на примере других речных, озерных и морских экосистем. Природа намного умнее человека, ее не надо переделывать. Но, может быть, причина тут в другом? Может, кто-то просто заинтересован ежегодно «дербанить» резервный фонд Правительства?

Кадры не решают?

– Вопрос кадров водной отрас­ли тоже злободневный, но и эта проблема имеет рукотворный характер, – продолжает Малик Бурлибаев. – Раньше готовили высококвалифицированных инженеров-гидрологов, инженеров-гидротехников и инженеров-гидрогеологов. И эти специальности относились к техническим.

В Казахстане этих специалис­тов выпускали: КазГУ им. С. Кирова (ныне КазНУ им. аль-Фараби), Жамбылский гидромелиоративно-строительный институт (ныне ТарГу им. М. Дулати) и Казахский политехнический институт (ныне КазНИТУ им. К. Сатпаева).

После того как Казахстан присоединился к Болонской конвенции, у нас масса вузов начала выпускать бакалавров и магист­ров по специальности «водные ресурсы и водопользование».

При этом пересмотр учебных программ инженеров-водников привел к тому, что из технических специалистов сделали гуманитариев.

Как утверждает Малик Бурлибаев, такие специалисты не могут принять участие в производственных, научных и проект­ных работах в области водного хозяйст­ва. Причем никого не волнует, что у вузов нет лабораторных корпусов по физическому моделированию водных объектов, гидротехнических сооружений и мелиоративных систем. На чем учат будущих водников – не понятно! Одно дело учиться тео­ретически по учебникам, другое дело – на основе физической модели водных объектов, ГТС и мелиоративных систем.

Поэтому необходимо вернуть инженеров-водников с корректировкой их учебных программ обучения в соответствии с современными вызовами.

Нет у нас, по мысли ученого, и должного потенциала по научным институтам, как у соседних стран. В Казахстане осталось только единственное АО «Институт географии и водной безопасности» МОН РК.

5f87d15b5d27c1602736475

Об экономии воды

Почему водопотребители не переходят на сберегающие технологии?

Сегодня потребители платят за воду, исходя не из себестои­мости воды, а по тарифу, то есть стоимости доставки воды из источника до потребителя. Но это не себестоимость воды, и водопотребителям это удобно. Когда будет установлена себестои­мость воды, водопотребителю станет невыгодно тратить воду, он нач­нет думать о водосберегающих технологиях. Сегодня вода обходится слишком дешево.

– Пока не установим реальную себестоимость воды, экономия водных ресурсов останется беспредметным разговором, – уверен Малик Бурлибаев.

Между тем качество вод становится главным фактором лимитирования при дальнейшем использовании водных ресурсов из-за прогрессирующего загрязнения. Что дальше делать? Дожидаться момента, когда наши водные ресурсы станут непригодными по качеству?

Зато каждый раз, когда разрабатывается программа, включают­ся в нее вопросы доведения орошае­мых площадей до 3 млн га и об уменьшении оросительных норм орошаемых культур.

– И кто посчитал, что для внут­реннего потребления не хватает выращенной сельхозпродукции на современных орошаемых землях? – задается вопросом ученый. – А кто подсчитал, что современное деградированное состояние водных экосистем выдержит водозабор, достаточный для орошения трех миллионов гектаров? Что, снова будем повторять катастрофу Аральского моря?

По убеждению ученого, у нас сложилась чрезвычайная ситуация с водными ресурсами, особенно с наступлением маловодного цикла. Назрел вопрос о том, чтобы организовать самостоятельное министерство или национальное агентство по водным ресурсам с широкими полномочиями по решению проблем. При этом можно объединить водников с рыбниками, ибо у них одни и те же объекты.

На примерах Арала

– Необходимо сокращать произ­водство культур, выращивание которых требует большого расхода воды, – говорит заместитель директора исполнительной дирекции Международного фонда спасения Арала Марат Нарбаев. – Однако изменить и диверсифицировать виды водохозяйственной деятельности, которые сформировались в советское время, нелегко.

5f87d14b5bae21602736459

Работа в этом направлении ведется, но ее недостаточно, и это можно видеть на примере Арала. Более 10 лет назад построили Кокаральскую плотину. Из Кокаральской плотины, которая сдерживает воды Малого Арала, много воды сбрасывается в пересохший Большой Арал. Эти воды могут образовать небольшие озера. Вокруг них будет посажен зеленый пояс из саксаула. Сейчас эта работа уже ведется. Если будут деньги, то вода по специальному каналу будет доведена до Большого Арала. Вместе с тем плотину построят в Сарышыганаке.

Таким образом, кажется, будет решен вопрос, поднимать Кокаральскую плотину выше или нет. Местные жители полагают, если Кокаральскую плотину поднять выше, воды станет больше и, соответственно, рыбы. Однако, по словам экспертов, если поднять Кокаральскую плотину, уровень воды снизится из-за увеличения поверхности, и температура воды может повыситься.

В то же время воды Сырдарьи после использования для орошения посевов уходят по каналам и исчезают. К примеру, вода из такого большого канала, как Куандария в Кызылординской области, уходит в пески. Есть исследования по использованию такой воды для орошения других участков. Первые исследования по восстановлению Аральского моря начались в 1975–1976 годах. В них говорилось о возрождении дельты рек Амударьи и Сырдарьи, восстановлении Северного Аральского моря.

В рамках задач, обозначенных в нынешнем Послании Пре­зидента, Казахстанская дирекция МФСА организовала центр сохранения биоразнообразия на осушенном дне Аральского моря на 47 тыс. га. Создан научно-туристический центр «Арал» у побережья озера Камбаш. Проводятся лесопосадки в Приаралье.

По словам Марата Нарбаева, согласно второй фазе программы «Регулирование русла реки Сырдарья и сохранение северной части Аральского моря», необходимо отремонтировать находящийся в аварийном состоянии Кызылординский гидроузел, выпрямить русло реки Сырдарьи и построить мост в селе Бирлик Казалинского района.

К примеру, разрушение аварийного Кызылординского гид­роузла грозит затоплением 38 населенным пунктам. Без воды могут остаться 250 тыс. га пастбищ и сенокосов в районах области и города Кызылорды. Еще в 2015 году на основании обращения Кызылординского филиала РГП «Казводхоз» дирекция МФСА в РК организовала обследование Кызылординского гидроузла с привлечением международных экспертов по безопасности плотин. По результатам было дано заключение о предаварийном состоянии гид­роузла. В текущем году после завершения всех согласований в госоорганах ремонтные работы на этом сооружении начинаются.

Кроме того, немало усилий прилагается для привлечение внимания мировой общественности к актуальным проблемам бассейна Аральского моря и привлечения средств международных финансовых организаций. Ведь, когда создавался МФСА, планировалось, что деньги на спасение Арала страны участники будут собирать все вместе и что средства будут расходоваться на согласованные программы.

Однако, по словам Марата Нарбаева, на деле у фонда спасения Арала нет средств на крупные финансовые проек­ты, а имею­щиеся ресурсы направляют­ся на пилотные прикладные и исследовательские работы. Каждое из пяти государств-учредителей самостоятельно тратит по программе фонда те деньги, которые оно выделяет. Большая часть средств – деньги самих государств. Каждое государство работает по мере своих возможностей. Однако будет правильнее, если все пять стран-учредителей будут работать сообща.

АВТОР:
Игорь Прохоров
10:31 , 15 Октября 2020
 
Источник: kazpravda.kz
Поделиться/Share
  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
  •  

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *